Альбина АБСАЛЯМОВА. "Алифба"

«И» - ичиги. Об ичигах я мечтаю с детства  - и до сих пор мечта все никак не может осуществиться. Виденные в витрине ИЗО музея и в уже упомянутой книге про национальный костюм, они грезились мне еще в детских снах. Так хотелось щегольнуть перед подружками необычной обувкой – увы, все никак не найдется подходящий удобный размер. Всякий раз, когда я разглядываю модные страницы  глянцевых журналов, прихожу к мысли, что наши, татарстанские сапожки, легко могут составить конкуренцию  обуви известных дизайнерских марок.

«К» - калфак. Мечта о калфаке имела те же корни, что и мечта об ичигах  - с одной лишь разницей: ее удалось удовлетворить. Во время прошлого конгресса татар мне удалось обзавестись потрясающей красоты калфаком ручной работы, выступить в  нем на парочке вечеров – и спрятать до лучших времен.
Еще «к» - это катлама. Катламу пекла моя бабушка. Этим словом она называла замысловато закрученный «хворост», печенный в масле (насколько я знаю, «катламой» еще называют рулет). На каждый праздник катлама отправлялась к тому или иному юбиляру – у бабули было бесчисленное множество знакомых, поздравить которых она спешила от всего сердца – и напекала им целые ящики хрустящего лакомства.
«К» - это и курага. Все детство бабушка кормила меня распаренной в кипятке курагой – непременно по шесть штучек в день – именно столько, считала она, нужно для сердца. За курагой мы ходили на базар – бабушка, проведя много лет в Средней Азии, великолепно говорила на узбекском языке. Провести ее и подсунуть «моченую» курагу было не возможно. А продавцы, услышав родную речь, неизменно делали покупательнице-полиглотке скидки. Вообще, базар таил в себе невероятное множество сокровищ – здесь были и всевозможные фрукты, и диковинные пряности: они отправлялись в казан, в котором варился плов - годы в Средней Азии не прошли для бабули бесследно.

«Л» - Ленин. Призрак вождя мирового пролетариата еще жив в Казанском университете, до сих пор носящим его имя, на площади Свободы, в одноименном садике…Я же «сталкивалась» с ним все детство – и «сталкиваюсь» до сих пор – гипсовые бюсты Ленина и Кирова обосновались, почему-то, в соседнем с моим домом дворе: рядом с клумбами, лавочками для отдыха, и веревками для просушки белья. «Я себя под Лениным чищу», так когда-то озаглавил свою работу один казанский фотограф, запечатлевший в конце прошлого века этот удивительный двор.

«М» - это мечети. Их в Казани много – хотя, конечно, наш город не назовешь городом тысячи минаретов – так, как говорят о Стамбуле или Каире. Было время, когда все минареты молчали, было – когда призыв к молитве раздавался лишь с одной из них (имам работал на свой страх и риск - тогда, когда в городе были запрещены все громкие звуки, от колокольного звона до фабричных гудков; раздобыв где-то соответствующее постановление, он обнаружил, что азан в «черном» списке не значится). Нынче мечетей становится все больше – хочется верить, что и духовность будет расти.